Содержание Галерея Гостевая книга
Новости О сайте Поиск
Сборник материалов по истории украинско-русского рода
XVI-XX вв.



ПОСЛЕСЛОВИЕ
К ПИСЬМАМ ХОРОШКЕВИЧА И МАШКОВА
"РУССКИЙ ЗА ГРАНИЦЕЙ В НАЧАЛЕ ХХ в."

Нашего современника и соотечественника начала XXI столетия уже не удивишь маршрутами передвижений по Европе, Малой Азии и Северной Африке его предшественников столетней и полуторастолетней давности.
Ныне все эти места вполне освоены туристами из постсоветской России. Правда, в XXI в. они еще не стали здравницами в той же степени, в какой были для больных XIX и начала ХХ вв. Н.П. Хорошкевич принадлежал к последней категории путешественников, отправлявшихся туда "поневоле". Поэтому в его письмах преобладают "медицинско-оздоровительные" мотивы.
Второй темой его писем была природа, восхищение которой он выражал постоянно.
Наконец, стоит отметить интерес архитектора к расширению кругозора собственных детей. По-видимому, он владел тремя языкам - немецким, французским и итальянским, сетуя лишь на то, что не умеет ругаться по-итальянски. Н.П. Хорошкевич не только призывает старшую дочь обучаться иностранным языкам и обучать им младшее поколение, но и младшей дочери и сыну рекомендует изучать историю, пользоваться "Детской энциклопедией" и помогать в этом друг другу.
Важны его замечания о П.И. Бирюкове(стр. 32 сайта, сн. 149) и школе, которую посещали его дети. Видимо, выбор Н.П. Хорошкевичем гимназии Е.А. Репман для обучения детей был результатом серьезных раздумий о стиле современного духу времени образования.
Сохранившиеся открытки представляли иностранные города самых разных стран, быта и культуры их населения. Вместе с многочисленными путеводителями, которые привозил Н.П.Хорошкевич, они составляли пусть и мозаичный, но образ Европы. В этом отношении их значение не ограничивалось сиюминутными интересами собственных детей, которым, за исключением старшей дочери, так и не довелось собственными глазами увидеть все те города и страны, природой которых восхищался их отец. Эти открытки оказались источником информации и для его внуков и в какой-то степени правнуков.
В запертой, по выражению А.М. Курбского, "аки в адовой пустыни" стране, из которой выезжали лишь проверенные ГПУ, КГБ их же собственные функционеры, в высшей степени гордившиеся этим, в стране, в которой в середине ХХ в. были закрыты даже музеи (прежде всего Музей нового западного искусства, где были собраны коллекции Щукина и Морозова), зримые остатки прежней и "современной" западной культуры производили очень сильное впечатление.
Недаром ученики Л.Н. Хорошкевича в течение десятилетий после его кончины сохраняли благодарную память об открытии им целого мира импрессионизма, оказавшегося в СССР под запретом. (Но об этом далее, в воспоминаниях учеников Л.Н. Хорошкевича).
И, наконец, последнее. Открытки адресованы детям разного возраста. Поэтому репертуар самих тем ограничен возрастом будущих читателей посланий. Трудно рассчитывать на то, что перед ними автор полностью раскрывал свою душу. Но кое-что из этих кратких посланий можно извлечь.
Отправившись в первое путешествие, рачительный и бережливый архитектор и предприниматель сообщает цены пансиона, морских ванн и т.д.
В дальнейшем то ли привык, то ли более свободно располагал деньгами, но о ценах уже больше не писал.
Проблема "свое" и "чужое", которая сейчас так волнует наших соотечественников, в особенности, квасных патриотов, перед ним практически не стояла.
Он с интересом наблюдал обычаи других народов и их быт. Единственное неодобрительное наблюдение, скорее в плане самоиронии над вегетарьянством, касалось отсутствия каши в одном из ресторанов.
Соотечественники же, кажется, раздражали больше. По их адресу он отпускал весьма нелестные замечания (вплоть до непочтительной аттестации "обезьянами").
Нам же поразительными кажутся два обстоятельства.
Первое: полная аполитичность автора, а второе - несколько не соответствующее его "европеизму" антисемитское замечание.
Первая черта, видимо, действительно была присуща Н.П. Он "проморгал" Февральскую революцию, и не ожидал Октябрьского переворота, в результате чего не сохранил ничего из нажитого им собственным нелегким трудом, оставив без куска хлеба себя и своих детей.
Что же касается второго, то хотелось бы думать, что единственное небрежное высказывание на эту тему - показатель бытового настроения российских обывателей, настроения, не достигавшего у него степени подлинной ксенофобии, о которой с возмущением писала З. Гиппиус в своих дневниках.
В последние годы жизни он охотно принял в семью и полюбил колоритного азербайджанца, весьма далекого от него по своим общественным взглядам.
Но если мы неправы в оценке письма из Ниццы 1912 г., то с некоторым злорадством можно отметить, что его внучки исправили позорную ситуацию, народив правнуков с очень смешанной кровью, а "любимому изумрудному и пр." сыну подобные настроения вообще были чужды.
Леонид Николаевич Хорошкевич. Воспоминания о 1907-1920 гг.




Воспоминания Л.Н. Хорошкевича 1


"Какие стали большие ивы
На той дороге,
Где, помнишь, мы с тобой
Бродили,
Давно, давно,
Как будто даже
Не в нашей жизни."
Посвящается моей сестре Лите

Я рос в те глухие годы, когда Россия ждала обновления в царствование Николая Второго.
Я знаю это теперь, а тогда просто поглощал впечатления, впечатления складывались из домашнего быта моего отца - московского архитектора и внешнего мира.
1902 год, год моего рождения, отмечен в истории крестьянским восстанием в Сорочинцах, 1904 и 1905 - войной с Японией, где Россия оказалась в поражении. Революционное восстание 1905 г. оставило в моей семье двойную память, потому что моя мать 9 декабря 1905 г. ушла из дома и застрелилась в номере какой-то гостиницы. Поиски ее и похороны прошли под звуки выстрелов. Казачьи конные отряды в эти дни разгоняли толпы.
Мне было 2 года, сестре моей Лите - 3,5. Мир, в который я вступил, был полон подавленности, смутных устремлений и тревог.
1911 год отмечен смертью Льва Толстого, студенческими демонстрациями, которые разгоняли отряды конных городовых.
В традициях семьи моей, вышедшей некогда из польской Малороссии, были унаследованы православные обычаи.
Терпеливое, истовое чтение молитв перед образами Христа и Николая Чудотворца. В окружающем разобраться по детству не было возможно. Я не был поставлен в условия острой экономической нужды. Отец мой, хороший архитектор, пользовавшийся успехом, помимо практики служил в Страховом обществе "Якорь"2. Отец обеспечивал семью и давал нам много заботы, внимания и любви.
Живой, энергичный и любознательный, он много работал и много видел.
Его пятикратные поездки по странам Западной Европы - Германии, Италии, Австрии, Франции, Греции, Африки до Абиссинии и Турции, - давали ему высокое преимущество опыта и свежих веяний над рутиной. Он заимствовал с Запада технические и композиционные приемы.
В то время волна модерна захлестывала искусство. Модерн влиял на литературу, театр, живопись и архитектуру.
Папа всегда чем-нибудь увлекался. Длительное увлечение - Лев Толстой и вегетарианство.
История искусства живописи, вся русская беллетристика, воспроизведение классической архитектуры, собственные работы отца - все находилось в нашем доме, и было мне доступно.
Я был завален игрушками, книжками, книгами, и моя старшая сестра от первой жены отца (Надежда-ВШ), слушательница Высших женских курсов по факультету истории, принимала много участия в моем развитии.
Семья моего крестного, архитектора Ивана Павловича Машкова, видного археолога, реставратора Кремлевских соборов, строителя стены нового кладбища Ново-Девичьего монастыря, семья его и сам он были близки нашей семье. Молодые художницы и архитекторы бывали в нашем доме.
Москва в эти годы, годы так называемой "черной реакции", представляла, из себя зрелище удивительное. Я был свидетелем с детских лет многих неровностей быта. Бывал я на постройках отца. Видел каменщиков, несущих вверх по дрожащим подмостям кирпичи на "козе", их потные спины под рваными рубахами. Видел заказчиков - тяжелых кулаков, выбившихся в капиталистов. Подрядчики подолгу просиживали в кабинете отца, выторговывая свои гроши.
Герои очерков Алексея Максимовича Горького прошли передо мною наяву. Бывало - я присутствовал при закладке здания, молебном освящались котлованы, ложе будущих стен здания. Видел старую Москву. Бывал с отцом в доме последних Рюриковичей, князей Куракиных, и они бывали в доме отца3 .
Я помню булыжную Москву, грохочущую летом тяжелыми подводами и вонючими обозами. Вывозили во многих бочках караванами из выгребных ям "Парашино приданое", и прохожие затыкали носы от злой вони, заполнявшей медленно квартал за кварталом.
Помню заснеженную Москву, сугробы по краям улиц, скудный свет газовых фонарей, извозчиков - цветные санки, запряженные в одну лошадь, унылого извозчика, ожидающего седока. Охотный ряд, шум, торг, бочки с сельдями, осетры, белуга, икра - "ешь, не хочу",- были бы деньги, охотнорядцы в фартуках и картузах.
А вот возвращается в дом учитель зимним вечером, одет он в скромное пальто без меха, ботинки его стоптаны, он вывозит, я знаю, на своих плечах семью. Чтобы доехать на Воробьевы горы, требовались часы. От Смоленской площади, неподалеку от которой мы жили4, конка тащилась медленно, гремела, звенела, на больших площадях перепрягали замученных лошадей.

____________________


1 -Тетрадь с записками Л.Н. Хорошкевича, где многие страницы, видимо, после ареста его друга Д.Л. Андреева, уничтожены самим автором, расшифрована не полностью из-за трудностей чтения почерка.
2 - О нем в разделе "Великолеповы. г. Липецк"
3 - Н.П. Хорошкевич проектировал и строил флигель к дому кн. С.Б. Куракиной на Н. Басманной. В 1916 г. по этому адресу жили Анна Порфирьевна с сыном Анатолием, а семья Н.П. жила по адресу: "У Б. Каменного моста, д. кн. Куракиных, кв. 46". Из этой квартиры они и были выселены в 1918 г. Как рассказывала Н.Н. Хорошкевич: "вошли четверо вооруженных матросов и приказали убраться в 24 часа".
4 - Зубовская площадь, 2-й Неопалимовский пер., 4, кв. 5.

<<< - 78 - >>>

©  Валерия Шахбазова 2006 -





Хостинг от uCoz