Содержание Галерея Гостевая книга
Новости О сайте Поиск
Сборник материалов по истории украинско-русского рода
XVI-XX вв.


Проза Л.Н. Хорошкевича


ВЕЧЕР

Деревья благоухали. Из окон домов вылетали песни. Издалека доносился городской шум.
Небо темнело, и сиреневые облака пересекали запад тонкими полосками.
Шаги проходящих были чуть слышны, как будто много бабочек хлопали крыльями.
Группы поющих проходили и пропадали в тенях.
В большой комнате полуподвала окно было раскрыто, а свет не зажигался.
Там сидел худой человек в очках, закутанный в пальто.
Прошли две девушки, смеясь и громко разговаривая. Одна из них оглянулась, и взгляд ее упал в окно и на сидящего человека, закутанного в пальто.
Они прошли и больше не возвращались.
Во всех домах зажгли свет. В комнату верхнего этажа влетела белая бабочка и долго кружилась, хлопала крыльями и падала на серый пол.
Потом облюбовала широкую руку старого художника и села на нее.
Художник осторожно положил палитру и кисти и задумался.
Деревья благоухали.
Молодая женщина долго смотрела в окно, любуясь вечером, потом потянулась и медленно сказала вглубь комнаты: "Ляжем спать" и закрыла занавеску.
Над городом поднималась огромная луна.

24- VIII - 1939 год.

Палата № 6

"Прекрасная Даная1 не могла выбрать себе столь безобразную служанку".
Я мысленно составлял начало рассказа и не мог перейти к следующей фразе.
Мы лежали в светлой палате, ногами друг к другу. Кругом нас вдоль стен ездили в трехколесных колясках маленькие уродцы.
Все о чем-то разговаривали. Я прислушивался к разнообразию голосов и погружался в наблюдение безобразия.
С ненавистью рассматривал я людей с птичьими головами, людей с головами жеребят, людей с туловищем жираф, змей, страусов.
А некоторые со страшной очевидностью напоминали всевозможных грызунов.
"Прекрасная Даная не могла выбрать себе более безобразную служанку", твердил я рассеянно, пока прелестная, живая Мария подавала нам изысканную пищу.
Время остановилось.
Лежа в кругу избранных к уничтожению, мы невольно раздумывали о будущем и о прошлом так, как будто сами не были смертными.
Еще накануне мы были очевидцами печального случая: на пышных носилках вынесли одного из нас, умершего со смехом на устах.
Наша шумная беседа стихла, все задумались и отстранили от себя бокалы.
День тихо догорал, и мы в какой-то тоске перекидывались словами.
С нами была полногрудая Мария, она разделяла нашу грусть, наши глаза отдыхали на ее совершенных формах и в блеске прекрасных глаз.
И хоть любила она нескромные ласки, но в этот час затихла и она.
Тогда один из нас рассеял грусть шуткой и понемногу разговор возобновился.
Мы говорили обо всем. Без всякой жалости к самим себе и к себе подобным, мы перечисляли ужасные болезни, уничтожающие нас. Мы говорили о всепожирающей природе, о детях, рожденных больными, о людях без желаний, с больной душой, которым не рада мать, родившая их.
Между нами находился старик - строитель дорог.
Он много видел и после долгого раздумья произнес спокойно, когда мы смолкли: " Мы приближаемся к тому, чтоб улучшить человеческий род. Надо вырезать семенники у тех людей, потомство которых было бы порочно".
Все ужаснулись холодной мысли. Она блеснула, как лезвие ножа……….
"О чем грезишь?" - спросил больной Бородниченко, лежавший на койке против меня.
Я очнулся. Бородниченко и Кутц смотрели на меня с улыбкой и видно давно следили за выражением моего лица.
1940 год. Февраль


____________________

1 - Даная, героиня мифологического сюжета Древнего Рима. Привлекла внимание бога Юпитера, который проник к ней в виде золотого дождя. Этот сюжет использовался многими художниками Возрождения: Корреджио (в галерее Боргезе в Риме). Тицианом ( музей Неаполя), Ван Дейком (Дрезденская галерея), Рембрантом (Эрмитаж).
Л.Н. Хорошкевич. Проза.




Счастье это полнота. А несчастье - ограничение

Но когда я несчастлив и все мои желания ограничены, как цепями, необходимостью, я чувствую себя счастливым, потому что полнотой моего несчастья мое чувство переходит в одно идеальное.
Представь себе, что счастлив и дрожишь, боясь утерять полноту.
Думаешь: больше ничего не останется.
Но ты будешь счастлив лишь с той минуты, когда счастье кончится, и несчастье тебя наполнит идеальным чувством.

1940 год. 20 сентября.

Цветок, которым ты любуешься,
Завянет от холода.
Не оскорбляй любовь подозрениями.
Рано или поздно любимая покинет тебя, и ты останешься один со своей грубостью.

1941 год. 26 августа

Какое горе знать, что живое счастье уложено в душе, как старое платье.
На дне чемодана.

1941 год. 2 сентября

Еще ужасней сознавать, что вся радость ушла с человеком, с его телом, которое живет независимо от тебя.

1941 год. 2 сентября

ФЛОРЕНТИЙСКИЕ ВЕЧЕРА

План: больничная уборная, встреча автора и художника.
Валерия, дочь Б.
1 вечер в холле
2 вечер …***.. и т.д., примерно 8 вечеров, диалоги автора и художника.
Диалоги прерываются появлением больных, врачей, сестер.
Изредка врываются письма извне и новости
Фон: парализованный старик ("божья коровка"), холл, коридор, северная природа, угрюмые - долго болеющие, ругатели, нянька Шура - "пока обойдешь кругом, баранку съешь".
Сестра Софья Нестеровна.
Смерть в палате.
Желтая ширмочка, рот умирающего. "Койка заросла"
Слепой, мычащий старик (от почек)
Полотер- энцефалитик (пять детей, хочет еще).
Разговоры в палате: "о воре, который прищемился крышкой гроба и умер от испуга", "седеют ли негры?".
Посетители "красный обоз"
Двор больницы: липы, снег, утро, дворник.


Флорентийские вечера

Утром 12-ого февраля в приемном покое новой больницы появился человек высокого роста, худой с лохматой головой.
На черном, дорогом костюме и в волосах кое-где мелькали пестрые конфетти, которых он, по-видимому, не замечал.
По лицу врача мелькнула улыбка, в глазах пришельца скользнуло недоверие.
Он коротко ответил на все вопросы, заданные врачом и был отведен в палату № 6.
Так я начинаю флорентийские вечера, восемнадцать*** вечеров моих встреч и бесед с Абрамом, художником и человеком большой энергии, необычайной возбудимости и увлечений.
Мы подружились с ним вдруг и с одного взгляда.
Названием "флорентийские вечера" я хочу окрасить эти наши беседы в тона грусти и иронии.

Вечер первый
"Поймите, Лерка, Лерка меня мучает. Я не вполне уверен, что ее учат тому, чему надо. В прошлом году, когда она училась у Мацая1, все было хорошо.
Она чувствовала спокойное руководство….. Мне было очень интересно выяснить правоту своей критики и помощи и, знаете, я просто обратился к Мацаю за разъяснением некоторых вопросов.
Так мне говорили о рисунках с гипсов, об измерении карандашом с натуры, но вот, что я так и не понял, это принцип и цель живописи натюрморта.
Но вернусь к первому вопросу: о гипсах. Мне очень интересно, что скажете Вы".
Разговор начался в больничной уборной, узкой комнате с окном, вдали виднелась стена соснового леса.
Три умывальных раковины, узкие мостки под ними. Мой сосед занял старое кресло. Я сел на табурет.
Больные с темными лицами входили, выкуривали папиросу, вздохнув, сплевывали, бросали короткую ругань по неизвестному адресу судьбы и, шлепая туфлями, выходили.
"Так что же Вы скажете о гипсах?"
Я изучал моего собеседника и ждал ответа.
____________

*** записи некоторых вечеров утеряны, рассказ публикуется с сокращениями.
1 - Мацай Александр Иосифович, доцент Киевского Университета, художественно- графического ф-та.

<<< - 152 - >>>

©  Валерия Шахбазова 2006 -





Хостинг от uCoz