49
К.Ф. Юону
Когда мне минуло тринадцать,
мой отец - он был зодчий - повел меня к Юону,
дорогой оборонив, что "вот, тебе юнец, учитель, понимающий законы"
Мне дорог стал неутомимый мастер.
Казалось, умный взгляд до сердца проникал.
Взыскательность тогда мне стала счастьем
Цветущей веткой - строгая лоза.
И думалось, что некий мир подвластен,
Его руке и вдумчивым глазам.
Я не один. Так многих нас пленяли
В его словах открывшиеся дали.
С трудом, а будто вовсе просто, возросли
В картинах люди, небо, солнце, башни,
Смех, праздники, и гул ночной земли,
Полеты птиц вдоль облаков и пашен,
Московский Кремль. И сталинские дни.
Рукой, от времени слегка уставшей.
Полвека, шестьдесят. И вновь и вновь
Крепки желанья, как тогда давно.
С терпением, стареющей рукой,
Которой все движения пластичны,
Смывать неверную окраску губкой,
В замену нанося удары кистью
Уверенно и метко, и ритмично,
И вглядываясь, соразмеряя,
И внушая этим, что должен стать
Предмет изображенья
Предметом откровенья и любви.
50
Подражание Верлену
Не станут люди, знаю, никогда
Ни лучше, ни умней, ни справедливей.
Мне все равно. Но ведь и ты года,
Дитя мое, не будешь знать счастливей.
И светлая не радует заря,
А ночью темной я сильней тоскую,
И гложет мысль, движению червя
Подобная, что всё живет впустую.
Прости мне это, друг, и грусть мою
Пойми, что просто мертвый пред тобою.
Не надо ничего. Присядь к огню,
Хотя бы только помолчать со мною.
1944 г. 26 мая, 4 часа утра
51
Сонет
Константину Федоровичу Юону
в день семидесятилетия.
В пределах точных заключен сонет,
А мысли ищут форм и очертаний.
Сединам шлю мой ласковый привет,
Годам неиссякаемых желаний.
Высокий друг мой, мастер и поэт,
Взыскательный и полный обаянья.
Мне дорого, что в праздник Ваших лет
Вам творчество и жизнь - очарованье.
Мне дорого, что в Вас осуществлен
Отрадный мир и ясный, и глубокий.
И этим миром я давно пленен.
Мне дорого, вернувшись издалека,
В беседе вдумчивой, лишенной суеты,
Увидеть снова строгие черты.
1945 г. 25 октября.
52
Грустные праздники празднует женское сердце - минуты
Радостей кратких, что мы забываем с небрежностью скорой.
1945 г. 31 октября.
53
Рассеянно шла неизвестно куда
Быть может, не так велика и беда.
В глухих переулках ноябрьская мгла,
Зажглись фонари, стали тени в углах.
Вошла в кабачок, набитый битком,
Меж пьяных к стойке пробралась тайком.
Велела налить ей две стопки вина
И выпила залпом до самого дна.
И вышла, качнувшись, под хохот толпы,
Крутился снежок и осенняя пыль.
Дойдя к перекрестку, забыв про позор,
Свалилась, где тополь и серый забор.
И падала ниже, бледнея лицом,
Вкруг люди столпились темным кольцом.
И, больше не зная, что было потом,
Забылась бедняга безгорестным сном.
Вздыхали, судачили: "Так, мол, и так",
Махали руками на ближний кабак.
А кто-то промолвил: "Она не одна,
Не всем же хватает живого вина".
1946 г. 18 декабря.
