В первый день я сухим углем осторожно сделал контур черепа и ушел домой с радостным чувством приобщения к чему-то великому. С этого же дня я стал гордым патриотом студии и другие московские студии Рерберга⁵⁶, Мешкова⁵⁷, Харламова⁵⁸ мне казались недостойными сравнения. Кстати, я знал о них только понаслышке.
С первого же дня во мне поселилась бодрая уверенность, а в своем ничтожестве я не убеждался даже тогда, когда оно было очевидно.
Присмотревшись, я обнаружил, что почти все учащиеся в студии были старше меня.
На воскресные занятия приходило много молодых людей: гимназисты, реалисты и кадеты, а также молодые дамы, заполняющие, очевидно, все студии мира и вносящие с собой шумное оживление, улыбки, восторги.
Но на дам я посматривал осторожно, а думал о них нелестно и очень консервативно.
Искусство, сделанное женскими руками, в то время, за очень редким исключением, не содержало для меня ценных качеств. В живописи дам я не замечал смысла, а говорливость их меня смущала, как нечто недостойное. Незадолго до поступления в классы Юона, я видел выставку женщин-художниц. Выставка была устроена в пользу раненых. На этой выставке было много нарисованных кошмаров, вампиров, снов, призраков и т. п. и с тех пор мне начало казаться, что женщины слишком восприимчивы к веянию непонятного и пустого декаданса.
Сосредоточенный ум в 14 лет имеет возможности полного и острого внимания к происходящему. Я ходил сторонкой, и старался ничего не пропустить.
Помощник Константина Федоровича, Михаил Алексеевич Добров, был серьезен и ласков, но к приходу Константина Федоровича все становилось напряженнее и деятельнее.
Имя и власть гипнотизируют людей.
Юон приходил в студию бодрый, мужественный в чудном расцвете душевных и физических сил. Переходя от одного к другому, он садился, брал уголь и очень энергически вносил поправки, сопровождая их ясным и логическим объяснением.
Он говорил то, что интересно слушать, что обычно кажется понятным, но обычно ускользает, что понимается позже, или не понимается вовсе.
Расстояние между учителем и учеником всегда очень велико. Сколько заботы учителю исправить то, что неверно видят и неверно передается.
Несмотря на множество моих ошибок, мне казалось, и это действовало бодряще, что Константин Федорович Юон оценивает меня положительно, как будто предполагал за моей молчаливой сдержанностью какие-то большие качества.
Это было тем дороже, что он стал для меня единственным авторитетом. Еще не зная полностью его произведений, я чувствовал, что около меня мастер и художник огромной культуры и дарования. Ошеломляюще действовали его способность сгруппировать и обобщать явления жизни.
Объясняя и задержав перед мольбертом протянутую руку с угольком, Константин Федорович обращал взгляд к стоящему ученику и мне казалось, что он взвешивает: "Дойдет ли сказанное?" и "Кто перед ним?" Сказанное доходило. Как весенний дождь на землю падали на мои неопределенные взаимоотношения с натурой ясные слова о лепке формы, о характере, о распределении света, об анатомических признаках.
В эти минуты нельзя было не отвлечься им самим, его мыслящими глазами и движениями крепкой и небольшой руки. Я видел, как спутанные и вялые работы под его рукой наполнялись энергичными контрастами золотистых, ярких тонов и окружались звучными тонами теней.
В одно из первых воскресений я рисовал студента в позе играющего на гитаре. Мне удалось в линиях передать движение и круглое лицо с глуповатыми на выкате глазами, но рисунок стал лучше, когда, по указанию Юона я прибавил по два сантиметра к каждой ноге студента.
В воскресных занятиях, бывших для меня несравненной радостью, утвердился мой интерес к рисунку, и глаз приобрел новое внимание к изображению характерного.
Нам позировали: круглолицая девушка с пылавшими от смущения щеками, монах в засаленной ряске, обросший, с разрезом глаз, похожим на волчий, худенький старичок в очках из богадельни, опирающийся на палочку, мальчик, обнаженный до пояса и другой мальчик, тонкий с впечатлительными "по нестеровски" глазами. Во время перерывов монах с внушительной серьезностью, но украдкой, раздавал маленькие лубочные образки святых, отпечатанные на бумаге, и рассказывал о Старом Афоне.

____________________


56 - Рерберг Иван Иванович (р. 1869) - инженер, архитектор, проектировал множество зданий в Москве, принимал участие в проектировании российских ж.д.
57 - Мешков Василий Никитич (1867-1946), художник - пейзажист, график.
58 - Харламов Алексей Алексеевич (1840-1925) - художник, в 1874 г. написал портрет императора Александра II.