д.и.н. М.В. Дмитриев, институт славяноведения РАН, преподаватель истфака МГУ.
Рецензия на книгу «Смеялось время над людьми, Упрямо люди храм взводили» 1
Эту книгу – к огромному сожалению! – прочтут немногие, потому что прилавки наших книжных магазинов завалены изданиями, которые читать никак не нужно,
а иногда даже вредно, но которые прямо-таки навязываются, «всучиваются» коммерсантами наивному читателю.
А вот ненаивный читатель, взяв в руки книгу,
так любовно изданную В.К. Ш., прикоснется и к настоящей культуре, и к настоящей истории.
Герои книги – большой род Хорошкевичей, ведущий начало от XVI века и представленный несколькими ветвями и поколениями в завершившемся XX веке.
Украинцы это или русские? Кажется, никто из Хорошкевичей этому вопросу значения не придавал, и слава Богу.
Следы первых Хорошкевичей обнаруживаются в Киевской и Черниговской землях в середине XVI века, а потом их судьба связана с Черниговом,
Петербургом, Москвой, Томском, Ставрополем, Архангельском, Саратовом, Барнаулом, Радомом, Одессой и многими другими городами необъятной России.
Кто же такие Хорошкевичи? Русские? Малоросы? Украинцы? Белорусы? Россияне? «Тутейшие»?
Их родословные и биографии – прекрасное напоминание о вздорности так называемых
«этнических» идентичностей, которым мы теперь почему-то придаем громадное значение.
Хорошкевичи были помещиками, офицерами, врачами, учителями, чиновниками, художниками, инженерами, архитекторами…
Российский средний класс, остов империи,
подданные царей до 1917 года. Читатель найдет в книге, в собранных документах и сведениях, множество характерных и характернейших черт, воссоздающих скромно и живо,
чем же был и чем жил средний класс России.
Но в 1917 году всё рушится, рушится и жизнь многих из Хорошкевичей.
И несмотря на нашу нынешнюю очарованность «Россией, которую мы потеряли», именно то,
что выросло из катаклизмов 1917-1920 годов с познавательной точки зрения, едва ли не самое интересное в мировой истории после античности.
Накануне войны 1914 года и революции преуспевающий архитектор Н.П. Хорошкевич ездит по Италии и южной Франции, посылает симпатичные, ласковые письмеца и открытки детям,
и при взгляде на эти осколки разрушенного вскоре зеркала старой России не может не возникнуть тоскливого и, видимо, очень ошибочного чувства: ах, как бы всё могло быть хорошо…
Но ведь рядом с Н.П. Хорошкевичем живут и мучаются миллионы по праву недовольных и ненавидящих старый мир. Их загоняют в окопы мировой войны. Они восстают и берут власть.
Семья Хорошкевичей всего лишается, сам Н.П. Хорошкевич
умирает после гражданской войны, фактически от истощения, на половине жизненного пути, в полуподвальном помещении с непременной печкой.
Его сын, Л.Н. Хорошкевич,
становится художником, учась мастерству у К.Ф. Юона. Он и сам учит рисунку и живописи детей и взрослых, признан как Мастер, видит вокруг себя круг преданных и любящих учеников, ещё пишет стихи, сам влюбляется и расстается, живет то побогаче, то на грани нищеты, в годы «борьбы с космополитизмом» изгоняется из МОСХ’а, живет и внутри системы, и вне ее, но так или иначе – живет, пишет, учит не так, как делал бы это, не случись Советской власти. Одни из его далеких и близких родственников искренно и с самоотдачей принимают советскую жизнь и социалистическую систему, другие – остаются на обочине этой новой эпохи. Многие гибнут – среди первых.
1930-е годы и Великая Отечественная война – водораздел. После писем Н.П. Хорошкевича из Ниццы и Генуи к детям мы читаем письма его дочери Елизаветы к сестре Надежде
из Баку в Москву.
Они говорят о гастролях Ташкентского военного театра, о праздновании 15-летия советской власти в Азербайджане,
о «Как закалялась сталь» («действительно замечательная книга» – пишет Е.Н. Хорошкевич), о многочасовых очередях за маслом и мылом в 1939 году,
о лишениях военного времени.
Муж Е.Н. Хорошкевич, К.А.Шахбазов, пишет жене с фронта в 1941-1942 годах об уверенности в победе (
«…ждут приказа тов. Сталина.
А он знает, когда, куда и кого послать в бой. Все мы готовы выполнять честно, по-большевистски наш долг перед Родиной. Когда ещё наша армия отступала, мы,
большевики, были уверены в окончательной нашей победе»).
Что же касается художника Л.Н. Хорошкевича, то после войны он получает заказ – написать картину о встречах Горького с крестьянами полтавского села Мануйловки.
Художник там часто бывает, оставляет ряд прекрасных воспроизведенных в книге этюдов, портретов, зарисовок, которые никакого отношения к Горькому не имеют.
Крестьяне Мануйловки по временам пишут Л.Н. Хорошкевичу, и часть этих незамысловатых, не очень грамотных, трогательных писем помещена в книге.
Речь заходит о семейных заботах, местных событиях, о посылках и передачах, урожае и погоде, и о любви к тов. Сталину тоже…
С другой стороны, в той же книге – тонкие,
изысканно и одновременно просто написанные отрывочные записки самого Хорошкевича о жизни в 1920-1930-е годы, об искусстве быть живописцем,
его стихи и репродукции его картин.
Два мира – или один мир? Есть роман и есть герой, которые поразительно родственны тому, что мы находим в
замечательной книге о Хорошкевичах. Это «Доктор Живаго».
В книге есть и один совершенно особенный фрагмент – написанное Л.Н. Хорошкевичем в 1948-1949 гг. очень личное и очень интимное послание
«моему сыну, если бы он был, или тому, кто был бы мне, как сын».
Вот несколько строк из этого текста:
«Люби народ. Он, как океан, капля которого – ты. Или, как дерево, а ты – его лист.
Будь счастлив, если будешь листом на ветке его дерева, а не плесенью, хотя бы на его стволе.
Народ любит умелых. Не обманывай его, и с уменьем сочетай правду… Открой двери и будь внимательным.
Хозяин покажет тебе неисчислимые сокровища».
М.В. Дмитриев
Сборник материалов по истории украинско-русского рода XVI-XX вв./ Составитель В.К. Шахбазова. Москва: Древлехранилище, 2008.
Жизнь и деятельность Феодосия Углицкого, святителя Черниговского
Оглавление
